<--- VIP-столики, "Чистилище"

Тишина. Вот, что позволяло Ингви немного отдышаться. Тишина ночной подземки и возможность вдохнуть полной грудью морозный февральский воздух. Эта кристальная чистота впитывалась сквозь лёгкие в кровь, сменяя собой раздражение и неприятное напряжение, вытесняя липкое предчувствие чего-то недоброго. Разумеется, многие из приближённых людей прозрачно намекали мистеру Вэйфорду на то, что это сказывается усталость, что он человек с немалым жизненным опытом, а потому старается лишний раз перестраховаться, главное, дескать, чтобы эта страховка не превращалась в паранойю. И в такие моменты дон Валлоне чувствовал себя единственным здоровым человеком среди толп слепых. Как они не видят, не слышат, не ощущают приближающейся угрозы? Почему его беспокойство воспринимают как нечто само собой разумеющееся, будто оно являлось перманентным его состоянием? Почему о нём самом думали больше, чем о словах, которые он говорит?
Эти вопросы рождали вспышки смятения, едва ли не паники, и больше всего хотелось взорвать здесь всё к чертям и исчезнуть, прихватив с собой самых близких людей. Та часть мужчины, которая полагалась только на здравые доводы и отвергала предчувствия и догадки, заявляла, что дон действительно утрирует, что спешить некуда, что стоит выждать и посмотреть прежде, чем действовать. И этот конфликт между сердцем и разумом, между опытом и натурой утомлял больше, чем любые неприятности в мире.
Но с каждым шагом в сторону дома, с каждым новым пройденным метром - легчало. И он распрямлял спину и поднимал голову, расправлял плечи и уже не ёжился, позволяя себе замёрзнуть, выветрить из одежды и кожи запах сигаретного дыма и алкоголя. Он хотел возвращаться домой чистым. Чистым и спокойным. Самым сильным и самым добрым, единственным и наилучшим для самой прекрасной женщине в мире. О, если бы он рассказал хоть кому-то, что весь этот бизнес, все эти связи, пушки, потасовки, кровопускания, контракты - ради одной единственной женщины, слушатель бы счёл бы Вэйфорда либо законченным романтиком, либо клиническим сумасшедшим. Ни первый ни второй вариант его не смущал. Какая ко всем чертям разница, что там болтают, когда Лили - ждёт, любит и верит в него. До сих пор, после стольких лет.
Остановившись перед дверью, Ингви закурил.
Каждый раз, приходя домой, он некоторое время не решался провернуть ключ в замке, а просто стоял вот так, разглядывая рельеф тяжёлой окованной деревянной двери, и со сладостным трепетом влюблённого мальчишки предвкушая. Так, будто родители любимой девочки уехали по делам, а она впервые пригласила его на чай. А он, дурак, стоит без цветов и конфет. А стоило бы хоть сквозь землю провалиться, но достать по меньшей мере скромный букет незабудок.

Отредактировано Yngwie Wayford (2011-08-14 19:09:17)

- Ингви, ты - дурак! Старый дурак! Ты так мало делаешь для неё, - мужчина покачал головой и выбросил сигарету в урну. Пошарил по карманам в поисках ключей...
Этой ночью всё было слишком не так. Непривычные ощущения, мысли, цепочки ассоциаций. Наверное, просто сказывалась усталость, потому мужчина не придавал этому значения, а как завороженный наблюдал за действительностью, будто сидел в зрительном зале, глядя на полотно экрана, разглядывая чёрно0белые картинки ленты его собственной жизни. Ключ медленно входит в скважину, и это проникновение пронизано каким-то мистическим эротизмом, от которого по спине бегут мурашки и становится жарко, как будто он стоит в самом сердце ада перед дверью, открывающей дорогу прочь из этого царства хаоса. Поворот, и ещё один... И мягко толкнуть дверь, чтобы та не заскрипела и не дай бог не разбудила. Хотя... Лилит не спала. Она никогда не спала, если Ингви задерживался. Она ждала. Такая трогательная, такая верная.
Шаг. Пальцы привычно нашаривают выключатель, чтобы через долю секунды приглушённый рыжий свет вырвал из темноты хрупкий силуэт богини, выжидающе смотрящей сквозь темноту в дверной проём. И Вэйфорд замирает, выпрямляется под этим взглядом, так и не успев снять свой плащ, чтобы уже через секунду оказаться рядом с любимой на коленях и целовать её руки.
- Я дома, любимая. Дома...

- Голоден? Ну... разве что немного, - улыбается Ингви, и уже окончательно осознав, что он дома, что всё уже хорошо, вернулся к двери, чтобы снять обувь и повесить на вешалку верхнюю одежду. - Но мой голод, как всегда, немного иного толка, - он прищурился так, как умеет только он. И Лилит прекрасно знает этот прищур. Хищный, и в то же время какой-то мальчишески-вызывающий. - Я невероятно изголодался по нашим с тобой беседам, по возможности касаться твоих рук, плеч, губ... Так что, полагаю, индейку я попробую с удовольствием, и это будет замечательным фоном для тёплой семейной беседы. Ты ведь... не сердишься, что я так задержался? Появилась кое-какая работёнка. Ничего серьёзного, но мне надо было уделить ей немного времени.
Всякий раз говоря о работе он отводил взгляд так, что если бы Лилит не знала, с кем живёт, заподозрила бы мужа в регулярных изменах с какой-нибудь секретаршей. Но женщин, кроме миссис Вэйфорд для мистера Вэйфорда просто не существовало. Разве что работа. Правда, каждый раз, когда вишнёвые глаза итальянца встречались с этими изумрудными бездонными глазами американской девочки Ли, работа становилась чем-то далёким и нереальным, смазанным и маловажным, будто он действительно занимался тем, что перекладывает бумажки в офисе. Что тут рассказывать? Обыденным тоном сообщить, что на границе их территории с территорией триады нашли растерзанный труп? Лилит, конечно, не испугалась бы. Но вряд ли это действительно интересно и приятно слушать ближе к ночи.
- Как прошёл твой день, любимая?

Отредактировано Yngwie Wayford (2011-08-14 20:06:06)

Да и Ингви далёк от чувства голода, если быть откровенным до конца. Ему просто невероятно хочется провести время с любимой женщиной, растянув это так надолго, как только возможно. Аккуратно удерживая бокал в одной руке, другой он скользит по этим невероятным ножкам, поглаживая с таким трепетом, будто его, мальчишку-хулигана допустили к святыне.
- Да, дорогая. Несколько часов для того, чтобы побыть с тобой.
И кромка бокала легко ударяется о хрусталь другого, рождая мелодичный тонкий звук. И маленький глоток вина - лишь немного промочив губы - не отрывая взгляда от любимого лица. Ингви не был набожным настолько, насколько это принято в итальянских семьях, но на супругу свою он смотрел, как дьявол смотрел бы на икону Мадонны - с обожанием, благоговением и неискоренимым порочным желанием, возведённым в ранг поистине святого и чистого.
Бокал опускается на стол и тонкие, крепкие пальцы, скользнули по ступням Лилит, бережно и мягко массируя, заставляя расслабиться. Конечно, вряд ли она весь день моталась по Нью-Йорку на каблуках, но явно устала, томимая ожиданием и переживаниям. Сильная женщина! Они никогда не выдавала своих тревог, чтобы не взволновать лишний раз своего бестолкового супруга. Ингви прекрасно понимал, а потому как мог старался скрасить все волнения, окружить теплом и уютом, заботой и бесконечной своей любовью.

Отредактировано Yngwie Wayford (2011-08-14 20:39:02)

Ингви не мог не умиляться вот этой невероятной женщине, совсем девчонке глубоко в душе. Он действительно мог слушать её часами, просто смотреть на неё, ненавязчиво прикасаться, вдыхать запах... И весь мир будто останавливался, время притормаживало своё течение, чтобы подарить "королю подземного мира" ещё несколько мгновений невыразимого, тихого счастья. Счастья, о котором мечтает каждый мужчина, возвращаясь домой. Он действительно мог забыть про сон, про усталость, про голод и даже про боль, когда оказывался рядом и попадал в ловушку изумрудных глаз Лилит.
- Ну уж нет, дорогая. Это я сейчас тебя сгребу в объятья и насильно отнесу в спальню. У тебя был тяжёлый день и тебе нужно отдохнуть в объятьях своего супруга, - он нежно улыбается, понимая что так сейчас будет правильно. Укрыться одеялом, прижимая любимую к груди, и убаюкать её, гладя по волосам.  Это самое большее, что он мог сделать, чтобы оградить Лилит от всего того, о чём так не хотелось говорить сейчас, от всех тревог и беспокойных мыслей. Он будет рядом. До самого утра - рядом. И уже потом за утренним кофе ответит на все вопросы. На все, кроме одного: что за болезненная тоска время от времени мелькает на самом дне его глаз. Неуловимая, но тёмная и тяжёлая. Почти невидимая, но ощутимая на самом краешке восприятия.

Отредактировано Yngwie Wayford (2011-08-17 17:21:40)