В общем-то, как ни крути, а у современной музыки оставалось нечто, что было свойственно любой композиции во все времена. Ритм. На четыре четверти - сейчас. А значит, можно было пересчитать на восемь, что вполне соответствовало привычному рок-н-роллу. Линди - лучший вариант. Скользящий, перетекающий, пульсирующий. Диссонирующий с мельтешением страбоскопов, но вполне неплохо вписывающийся в мелодику.
Докурив до того, что последняя затяжка обожгла губы тлеющим огоньком, сплёвывает чинарик в урну, на миг выпуская Гордона из своей хватке, оставляя, однако, пальцы сомкнутыми на его запястье. Тод не был до конца уверен, что парень знает толк в том, как танцевали в те самые архаичные времена, но чётко знает: один партнёр всегда ведёт, а второй - доверяется и поддаётся натиску, притяжению, отталкиванию. Танцы превращают двоих в одно. Неразрывное и мощное.
Рывок на себя, и Лавейен впечатывается всем телом в Стивена, который со старта задаёт нужный настрой дальнейшим движениям.
"Чёрт бы тебя побрал, старик" - мысли пульсируют в центре черепной коробки наскалённой пульсирующей красной точкой. - "Ещё немного, и вы станете ближе, чем если бы заперлись в очередной кабинке и занимались фантастическим сексом. Ты-то привыкший. И брать, и брать на себя ответственность. А вот мальчишке это - зачем? Он ещё невероятно лёгкий и наивный мотылёк. Стоит ли ему так доверчиво лететь на свет твоих маниакально и хищно сверкающих глаз? С другой стороны... старик, ты ему не папочка. Твоя задача не дать ему сглупить, а не не дать ему в целом. Так что... расслабься, и танцуй. Танцуй, пока сердце не подступило к горлу, пока вы оба не сошли с ума и не перешли к более горячим танцам."

Гордон оказался лёгким и послушным. Как раз в той мере, чтобы не мешать, а присоединиться, влиться в поток, умело прогибаться и подаваться. Непередаваемое ощущение - держать в руках вот такой вот скользящий и упругий комок движения, помноженного на удовольствие. Это помогало Стиву творить всё, что ему было угодно так, чтобы поймать вожделенный кайф и от души поделиться им с партнёром. Рядом танцующим даже пришлось посторониться, чтобы дать ребятам необходимое пространство для едва ли не фантастических в гибкости и эффектности своих трюков.
Минимальный импульс заставлял Гордона кружится взлетать, прижиматься, скользить. И не оставалось времени на то, чтобы сориентироваться, где потолок, где пол, и что вообще за пространство их окружает. Правда, изменённые действием наркотика и довольно плавные, текучие движения превращали линди едва ли не в танго, эдакий секс в одежде. И Тод на стеснялся демонстрировать своему партнёру, до чего ему сейчас хорошо.
Эйфория сама по себе граничила едва ли не с физическим ощущением оргазма на клеточном уровне, а в движении превращалась в невероятной мощности орудие, стирающее любые рамки пространства, времени и звукоряда.
Сколько это длится? Десять минут? Полчаса? Час?
- Гордон, мальчишка... - хрипло выдыхает Тод, прижимая парня к себе. В горле пересохло от бесконечного движения и невероятно высокой внутренней температуры. Стивен, кажется, превратился в двигатель внутреннего сгорания. - Давай чего-нибудь выпьем? Трубы горят.
Нет, он не устал и даже не запыхался, не смотря на то, что на висках уже поблёскивали капельки пота и майка на спине вымокла насквозь. Но охладиться бы Стив не отказался, потому, что поймал себя на мысли: его несло, при чём несло в степь невероятно интимную, что, в принципе, было бы логично в продолжение таких вот танцев. Но он обещал не торопиться и не обижать мальчишку. А нет ничего обиднее, чем секс с тем, с кем хотелось бы поболтать. Он как будто крест ставит на первоначальных впечатлениях, либо перенаправляя их в русло привязанности с сексуальным подтекстом, либо просто заставляет забыть и не вспоминать, дабы не чувствовать горький привкус разочарования.

Хаотические передвижения по клубу нисколько не смущали. Напротив. Почему бы и нет, если здесь и сейчас чувствуешь себя, будто находишься у себя дома? Все эти странные тусующиеся кругом личности сейчас слыли чем-то вроде изощрённых деталей интерьера. Не более.
Единственным живым созданием, помимо Стива, здесь и сейчас был Лавейен. Горячий, вибрирующий, дышащий сорвано и непростительно громко. Или это очередное искажение восприятие под действием такого родного каннабиола? В любом случае Тод ещё не до конца вышел из состояния танца, а потому чувствовал мальчишку как себя самого, будто в нём сосредоточилась вся окружающая реальность.
Хотелось продлить прикосновения. Хотелось говорить до хрипоты, и не прекращать чувствовать его руки на своём теле, не прекращать прикасаться к нему. В кои-то веки случилось так, что внимание Тода в подземке было приковано не к шлюхе, эффектной и опытной, а к человеку во всех пониманиях этого слова.
"Вот так и случается, Стивен. Ты становишься сентиментальным стариком и ловишься на удочку промелькнувшей душевности и интеллекта. Но хрен с тобой, старый перец. Это твои желания и твои слабости. Мальчишку-то зачем увлекать во всё это?" - долгие годы конспирации научили Стивена рассуждать здраво в любом состоянии. Если хотелось сойти с ума - достаточно было отдаться ощущениям. А если нужно было держать себя в руках, то голова оказывалась ясной и трезвой. По крайней мере достаточно для того, чтобы не натворить дел.
А тем временем, пока он обнимал Гордона и не особо отдавал себе отчёта в том, куда мальчишка его тянет, в голове на подсознательном уровне всплывали фрагменты прошлого, прокручиваемые на невероятной скорости, сменяя один другой. И так по кругу. Совершенно несдержанного контекста.

===>