- Ты не станешь болтать лишнего. Иначе будешь ходить по дорожке из собственной требухи, детка, пока не сдохнешь, – Ингви ещё раз затянулся и потушил в пепельнице сигарету, не докурив и до половины. Его порядком раздражали недалёкие ребята, вроде того, что стоял сейчас перед ним, пачкая дорогой ковёр своей грязной обувью. Они, ровно как папарацци сверху, выискивали, вынюхивали, копались в грязном белье. И, находя рано или поздно нечто пикантное, спешили шантажировать «попавшегося» как могли, присылая многообещающие письма, подкрепленные компрометирующим фото или записью, с обязательным напоминанием про наличие дубликата.
Уже давно и всерьёз Вейфорд не считал нужным бояться или как-нибудь остро реагировать на подобные обороты. Он прекрасно знал в каком положении находится, и тем более знал что сместить его с этого места крайне затруднительно до тех пор, пока он выгодно сотрудничает с воротилами верхнего и нижнего мира. А выгодно он сотрудничать будет до тех пор, пока будет оставаться в здравом уме, на который жаловаться до сих пор не приходилось.
И тем не менее, воспитанник старой школы, он ревностно оберегал своё чистое имя. А потому не выносил тех, кто самонадеянно старался это имя попрать. Хотя… нет, выносил. Вперёд ногами. И не самолично.
Эта же птичка расчирикалась вовсю. Подловив короля подземки с каким-то импозантным молодым человеком в костюме в меловую полоску во время довольно интимной беседы. Отсюда и выросли ноги у всякого рода слухов и предположений. Начиная с того, что Ингви растит новую мафию и не остановится, пока не добьётся полной власти в сабвэе, назначая на насиженные и тёплые местечки своих людей, заканчивая тем, что старый кобель решил вспомнить молодость, аккуратно отодвигая свою жену, подыскивая новую кандидатуру на её место.
Первое было абсурдным: зачем добиваться того, что ты уже имеешь? Второе – оскорбительным. Во-первых, Вэйфорд никогда и думать не пытался отлучить Лилит от дел, тем более по такому сомнительному поводу. Во-вторых, мужчина был убеждён, что личное должно оставаться личным, и ни одна тварь не должна заглядывать ему в брюки.
- Боитесь, мистер? – попытался улыбнуться Тоби, который последние десять минут не знал, куда себя девать, чем вызвал искренний смех у мужчины, невозмутимо и отстранённо наблюдавший за незваным гостем. Он, как и любой хищник, отменно чуял запах страха, и именно этот запах сейчас наполнял его кабинет.
- Нет, парень. Боишься – ты. А я не люблю прецеденты, в которых якобы вынужден оправдываться перед щенками. Ты ещё не дорос до того, чтобы пытаться играть со мной в эти игры.
- Но… - постарался возразить неудавшийся угрожатель, но был прерван нетерпеливым жестом руки. Короткий взмах – как пощёчина на расстоянии.
- Я ничего не хочу слушать, мальчик. У тебя есть пять секунд, чтобы убраться отсюда и заткнуться раз и навсегда. Иначе я помогу тебе с этим. Поговаривают, мертвецы не умеют трепаться. Ты хочешь это проверить?

В принципе, Вейфорд и не надеялся быть услышанным. Разумеется, после такого разговора парень отправится в один из многочисленных баров, напьётся в хлам дешёвым виски, и излишне громко будет вещать о том, что происходило в кабинете, охотно приукрашивая, сгущая краски и меняя акценты. И вот тогда-то всё и закончится. Верные псы большого босса здорово позабавятся, терзая свою добычу, по ходу дела выбивая всю нужную информацию.

Отредактировано Yngwie Wayford (2011-07-25 17:00:24)

Единственным наркотиком, который признавал Ингви, была красота. Вот что не менялось никогда, и в то же время всегда оставалось редкостью. Бывало, он вместе с Лилит мог повздыхать о том, что им не посчастливилось пожить в 30-х или 40-х годах, чтобы успеть насладиться эстетикой рассчёта и манерности, пропитаться духом свершений и изящно провёрнутых махинаций, и умереть так и не застав эпохи упадка и деградации. Но на их долю выпал именно этот век. Век гниения и разложения всего того, что делало человека - человеком.
Подсознательно ограждаясь от внешнего мира, предпочитая кмфортное затворничество, Вэйфорд с маниакальной кропотливостью принялся наполнять свою жизнь прекрасным и вечным. Старая музыка, живопись, кинематограф, раритетные побрякушки и мебель, чётко выдержанный стиль и великолепные манеры стали тем спасительным кругом, который позволял отдохнуть, отрешаясь от привычных будней, разбавленных грязью и кровью. Вопрос вкуса и воспитания стал ключевым в выборе собеседников, сотрудников и любовников.
Кто-то вполне мог позволить себе (но только шёпотом), заявить, что двуличный и лицемерный правитель ведёт двойную жизнь и на самом деле далёк от того, что происходит в подземке. Кто-то утверждал, что Ингви продался властям за приличные деньги и красивую жизнь. Кто-то подозревал, что "отец" выжил из ума и теперь живёт в собственном выдуманном мирке, разбрасываясь деньгами в имя воплощения своих чудачеств. На самом деле всё это было в корне не верно. Вейфорд всего-то на всего имел представление о качестве жизни и не опускался до того, во что превратился местный криминалитет, заслуженно ставя себя и Лилит выше всего этого.